Психология всегда вызывала у неё особый интерес. Даже когда уже состоялась как врач-офтальмолог, он никуда не пропал, напротив, только возрос. А поскольку и в её новой фамилии была заложена психологическая составляющая, однажды Инна ЧАРЫКОВА решилась на кардинальные перемены — получила второе образование, защитила диссертацию и стала спортивным психологом. Сегодня она возглавляет соответствующую лабораторию в РНПЦ спорта, о специфике работы и достижениях которой — наш сегодняшний разговор.
И для начала мы попросили Инну Александровну сравнить отношение к спортивным психологам лет десять назад и сейчас.
ВОЛШЕБНОЙ ПАЛОЧКИ УЖЕ НЕ ЖДУТ
— Оно, конечно, изменилось, и меня это очень радует. Когда в 2005-м я только пришла в спорт высших достижений, многие тренеры и спортсмены говорили так: мне к психологу не надо, у меня с головой всё в порядке. А сейчас большинство из них понимает, что не нужно ждать, пока что-то случится, что психология — это тот резерв, который помогает достичь максимального результата. Что немаловажно, и волшебной палочки уже ждать перестали: если раньше думали, что с приходом психолога он решит все проблемы и улучшит микроклимат в команде, то сейчас признают, что для этого нужно что-то и самим делать. Я всегда подчёркиваю, что в одиночку ничего изменить не смогу, для этого нужно желание и тренера, и спортсмена. Зачастую, конечно, последние не хотят, чтобы наставник знал об их приходе ко мне. В таких случаях объясняю, что мы работаем в одной связке, ведь если тренер будет говорить одно, психолог — другое, то для спортсмена это обернётся разладом в мыслях. Сейчас в командах уже адекватно относятся и к применению нами довольно серьёзных методик. Но важность физической готовности спортсмена никто не отменял: чем она выше, тем меньше психологических проблем на соревнованиях.
— Как проводится психофизиологическая диагностика?
— Вообще вся работа делится на два больших направления. Непосредственно в команде имеет место оперативная диагностика, которая проводится в бассейне или в спортивном зале, и тренер получает информацию сразу после обследования. Вносит необходимые коррективы, затем мы смотрим, помогли они или нет.
— Всегда ли тренеры охотно выполняют ваши рекомендации?
— Многие специалисты, с которыми мне доводилось работать, не только в плавании, но и в боксе, таэквондо, вольной борьбе, конькобежном спорте, прислушивались к ним. В настоящий момент и с представителями парусного спорта наладили контакт. Мы разработали комплексную программу, которая предусматривает не только оценку состояния ведущих спортсменов, но и резерва с самого начального звена. И парусный спорт откликнулся на участие в этой программе. Очень важно раскрыть потенциал каждого спортсмена, чтобы у нас появилась хорошая скамейка запасных.
Второе большое направление — углублённое обследование, по итогам которого выявляем группы риска. Оно включает психофизиологическую диагностику, определяющую личностные характеристики, психоэмоциональное состояние и сенсоматорное тестирование. По скорости реакции, по изменениям помехоустойчивости, концентрации, устойчивости внимания мы составляем картину, как работают мозги-мышцы. На одного человека выдаётся целая группа цифр. После прохождения повторного тестирования смотрим, как меняется его состояние относительно индивидуального психофизиологического профиля, т.е. средних показателей, вычисленных по результатам предыдущих обследований, и даём рекомендации.
Второй метод — это стабилометрия, которая всё шире применяется как в медицине, так и в спорте. Потому что по функции равновесия можно сказать очень многое: устал человек или нервничает. И чтобы определить это, потребуется всего несколько минут, пока он стоит на специальной платформе. У себя в лаборатории мы широко развиваем не только диагностическое направление, но и, чем особенно гордимся, практикуем разработанные в нашей лаборатории уникальные коррекционно-развивающие программы. И есть виды спорта, активно участвующие в них. Сборная по прыжкам в воду с психологом Екатериной Свирко, которая является одновременно и нейрофизиологом, проводит коррекционно-развивающие программы именно с использованием стабилометрии. Этот метод активно применяет в стрельбе из лука Екатерина Пастак. Используя его возможности, мы тоже тренируем координацию. Но эффект от одного сеанса стабилометрии, развивающей регуляторные механизмы, такой же, как от 100 — 200 повторений в движении. Даже в самых смелых ожиданиях мы не рассчитывали на такой результат.
Примеров улучшения психофункционального состояния множество, но из этических соображений я не могу их привести. А вот что касается психофизиологии, то на паре даже хотелось бы остановиться. В недавнем прошлом Виктор Красочко плавал длинные и средние дистанции. А проведя обследование, увидели, что скорость реакции у него, как у спринтера. Результаты исследования совпали с мнением личного тренера Елены Малюска. И несмотря на то что это парень уже не юный, они сделали акцент на спринт, и он поднял скоростные качества. То есть психофизиология позволяет увидеть, какое качество быстроты у человека сейчас, насколько устойчива его нервная система к стрессу и т.д. Или возьмём одного из ведущих пловцов Илью Шимановича. У него скорость реакции всегда была больше 200 миллисекунд, что свойственно для средних дистанций, на которых он и показывал лучшие результаты. Но стоило им с тренером сделать акцент на короткие дистанции — и на последнем сборе скорость реакции сократилась до 157 мс. Я о таких больших изменениях, признаться, никогда не слышала. Они свидетельствуют о качественных изменениях нервно-мышечного аппарата, которые и на его коронной «двухсотке» должны дать колоссальный прирост.
ЕЩЁ НЕ НОРМА
— На соревнованиях самое главное — научиться побеждать, по крайней мере себя. Умение собраться — это черта характера или навык?
— Вообще это комплекс, включающий и особенность характера, и опыт, и умение анализировать свои выступления, и навык. Наша задача как раз в том и состоит, чтобы выявленные в ходе исследования слабые стороны улучшить, опираясь при этом на сильные черты. Ведь если я холерик, меня никто не сделает флегматиком. Перед стартом же в большей или меньшей степени волнуются все. Знаю лишь одного спортсмена, который во время тренинга заявил, что не допускает ни малейших сомнений перед соревнованиями. Думаю, это правильно сформированный опыт. То есть они с тренером чётко проработали все моменты. Поэтому я всегда говорю, что тренер — тоже психолог. Наиболее интуитивный из них порой может что-то сделать алогично. И хотя это противоречит психологическим канонам, я не стану разрушать их ритуал или навык, приносящий результат. То есть какие-то вопросы способен снять сам наставник, а с действительно серьёзными нужно обращаться к специалистам. Это как в обычной жизни: от простуды мы, как правило, лечимся сами — полощем горло, закапываем нос, а в случае воспаления лёгких вызываем врача.
— Наш замечательный конькобежец Игорь Железовский шесть раз становился чемпионом мира в спринтерском многоборье, а на Олимпиадах «золото» так и не выиграл. Чем это можно объяснить?
— Мне бы не хотелось, чтобы всё списывали на психологию. Есть много факторов, недоучёт которых, как в сборной по плаванию перед Олимпиадой, не позволяет выйти на пик формы. Легче всего сказать, что психологически не справились. А на деле не была наработана, к примеру, вторая половина дистанции, не было учтено, что в том же Рио открытая-закрытая вода и т.д. Вот когда спортсмен шикарно готов и проиграл, можно говорить о психологическом компоненте. Но всё равно это только 0,1 процента. Как правило, в этом комплексе гораздо больше физиологических моментов.
А вообще, что касается Олимпиад, то на них должен выезжать не один, а группа психологов. Ведь даже если ты хорошо знаешь спортсмена, даже если переписываешься или общаешься с ним по скайпу, заочно очень сложно помочь. Хотя я за то, что психолог должен научить спортсмена не нуждаться в нём. Если возникает хотя бы минимальная зависимость, это очень плохо. По опыту других команд, той же британской, знаю, что иностранцы вывозят огромные бригады психологов. И у них каждый атлет обязан посетить такого специалиста. Это — норма. У нас же, если идут ко мне, всё ещё подсознательно допускают, что с ними что-то не так. И тренер, не секрет, порой опасается, что психолог скажет подопечному нечто, что может повредить. Поэтому и отдаю предпочтение объективной диагностике, которая позволяет отойти от «мне кажется» и на конкретных данных увидеть пограничное состояние атлета. Причём восстановить мышцы, снизив нагрузку и подкорректировав фармакологическое сопровождение, легче, чем предупредить психологическое перенапряжение. И я рада, что тренеры не просто слышат, а заинтересованы в этой диагностике. На последнем сборе с пловцами в Таиланде мы делали её до и после практически каждой тренировки. Всего провели 621 обследование.
РАЗЛОЖИТЬ ВСЁ ПО ПОЛОЧКАМ
— На Олимпиаде в Рио впервые перед нашей сборной не ставилось медальных задач. На ваш взгляд, это хорошо или плохо?
— Это здорово. Чем меньше мы навязываем обязательств, тем проще спортсмену сосредоточиться на главном. Если я зацикливаюсь на результате и ухожу от процесса, это очень мешает. Есть такой модный за рубежом метод визуализации, когда человек в мельчайших деталях представляет то, что хочет получить. Но если он только этой визуализацией медали и ограничится (или навязыванием ему медали — ты должен, ты готов) и уйдёт от конкретных шагов, необходимых для её завоевания, от формулы «хочу, могу, знаю как», — ничего не получится. В этом «знаю как» масса нюансов, и важно точно выдержать весь этот ритуал, начиная от чистки зубов.
— Но ведь можно попасть и в такую ситуацию, как Герасименя в Рио, когда автобус увёз её на другую спортивную арену…
— В таком случае важно переключиться от «ах, со мной произошло что-то экстраординарное» на «что я могу сделать, кому должен позвонить». В Рио эти самые необходимые действия предприняли тренеры, находившиеся в том же автобусе. Александра же подтвердила свою стрессоустойчивость. Вообще и такие моменты необходимо моделировать, чтобы ко всему быть готовыми. Меня поразила ситуация с часовой (!) задержкой старта девушек с нарушениями опорно-двигательного аппарата на Паралимпиаде. Это тяжелейшее испытание для спортсменок, в том числе для нашей Натальи Шавель, мужеством которой всегда восхищалась. Мало того, что им пришлось ждать отложенного заплыва в холодном помещении, так и находиться всё это время в плотно прилегающих купальниках, пережимающих тело, что для спортсменов с ограниченными возможностями особенно нежелательно.
— Во время самой престижной веломногодневки «Тур де Франс» перед каждым этапом все фавориты запросто дают интервью. А из наших спортсменов уже за неделю ни слова не вытянешь…
— В какой-то степени это можно объяснить особенностями менталитета. Вместе с тем все спортсмены, независимо от расы, немного суеверны. Поверьте, если бы у Контадора или Фрума не была прописана в контракте обязанность давать интервью, они бы этого не делали. И в данном случае я на их стороне. Ведь брать обязательства перед стартом с психологической точки зрения не очень правильно, поскольку, моделируя ситуацию, они перегорают. Если углубиться в дебри, на любое слово организм отзывается биохимической реакцией. Поэтому так важно, чтобы после каждого старта, в том числе проигранного, осталось хорошее послевкусие или то, с каким настроением он пойдёт к следующему турниру. А для этого необходимо разложить всё по полочкам, понять, почему случилась неудача, иначе вновь будет зависимость от непредвиденных ситуаций.
— В вашей лаборатории широко практикуются вроде и новые технологии?
— Да, и я очень горжусь, что мы начали активно использовать БОС-технологии, то есть возможности биологической обратной связи. Спортсмен садится в удобное кресло перед монитором компьютера. И, используя приёмы саморегуляции, видит обратную связь — подходит или нет ему этот метод. Уже через два-три сеанса с помощью дыхательных методик он легко уменьшает пульс или повышает его, то есть изменяет своё состояние. Возможность управлять картинкой на экране, являющейся отражением его пульса, имеет колоссальное воздействие. В мире эти технологии используются уже очень широко. С помощью такой биологически обратной связи можно многому научиться, даже управлять кожно-гальванической реакцией, при которой потеют руки, когда человек нервничает. А контролируя ситуацию, он приобретает уверенность, что на старте сможет собраться. Поэтому я очень рада, что у нас есть две энтузиастки — Алина Мухамова и Екатерина Булынко, развивающие эти технологии.
Елена ДАНИЛЬЧЕНКО
